Знакомый и незнакомый Кузбасс. Родина «золотых лихорадок»

Благодаря произведениям Джека Лондона весь мир знает о том, как золотоискатели добывали драгоценный метал в Америке. Однако раньше — в первой половине XIX века — настоящая «золотая лихорадка» началась в Сибири.

Началось все на территории современного Кузбасса. Правда, тогда это была еще Томская губерния. Затем «золотая лихорадка» перекинулась в Восточную Сибирь, Калифорнию, Австралию, Канаду.

С высочайшего указа 

В 1812 году император Александр I издал указ о разрешении «всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну с добытого золота и серебра податей натурою».

В России до этого золото было известно только как примесь к серебру. Немного добывали его на Алтае и на Урале. А о россыпном золоте ничего не знали. И вот теперь все желающие должны были писать соответствующие прошения на имя императора, их рассматривали в кабинете министров. После чего давалось разрешение на поиски благородного металла.

В Сибири в 1820-е годы начали просить разрешения на добычу золота в основном купцы. Оно и понятно: для организации поисков драгметалла требовались капиталы.

На Берикуле

Одну из просьб подали купцы Поповы, искавшие золото в разных частях страны, в том числе на Урале. Известно, что они потратили миллион рублей, но не нашли ничего. И вот в 1827 году Поповы обратились в Салаирскую горную контору с просьбой выделить несколько специалистов для помощи в поисках золота.

Была сформирована поисковая партия. Золота ей найти не удалось, но были добыты интересные факты. Их потом описал в своей статье «Геологическое и историческое обозрение частных золотых промыслов Алтайского кряжа» горный инженер Евграф Ковалевский. Так, например, партия узнала, что у озера Берчикуль живет некий Егор Лесной, у которого есть икона, богато украшенная золотом. Где он его берет — никто не знает. Лесной был человеком непростым, местные его побаивались. Федот Попов лично отправился на место, чтобы с ним поговорить. Но когда он туда приехал, оказалось, что местные уже убили Лесного. Благо, у него осталась воспитанница, которая вместе с ним ходила в горы. Она и показала месторождения.

После этого Федот Попов заявил, что на этой территории он собирается строить прииск, указал конкретно реку Берикуль. Первый прииск за ним фиксируют в августе 1827 года.

Вот как один из томских ученых, географ Г.Н. Потанин описывает те времена: «Все бросились искать золото. Ремесленник бросал свой верстак; чиновник, не стесняясь своим званием, шел служить к мужику-золотопромышленнику; в общественном положении произошла страшная перетасовка»…

Поповы быстро сошли со сцены. Федот весной 1831 года провалился в реку — сам искал золото — заболел и умер. Андрей скончался через несколько лет в Санкт-Петербурге. Но даже за небольшой срок золотодобычи они успели сколотить огромный капитал и основали в Томске первый банк Поповых.

Вскоре в Мариинской тайге (Мартайге) работало 40-50 приисков, на них трудились около трех-четырех тысяч человек, добывалось около 30 пудов золота ежегодно.

Кабинетный драгметалл

Летом 1830 года партия шихтмейстера Я. Мордвинова открыла золото на реке Фомиха в Салаирском крае. В 1831-1835 годах на поиски отправлялись от восьми до 12 партий ежегодно. В результате вокруг Салаира и кузнецкой тайги (в верховьях Томи, Мрас-Су, Кондомы, Верхней и Нижней Терси) было обнаружено 57 россыпей.

Необходимо отметить, что на землях Кабинета Его Императорского Величества приисковые территории не ограничивались обычными пятью верстами. И рабочих на них трудилось намного больше. Но на этих приисках золото добывалось менее эффективно. Каждый рабочий на частном прииске добывал в два раза больше, чем на казенном, где работали приписные крестьяне, мастеровые, которых ссылали сюда в качестве наказания.

В середине XIX века начинается кризис в кабинетской золотопромышленности. После отмены крепостного права Кабинет потерял дармовую рабочую силу. Добыча стала резко падать. Было решено отдать эти прииски частным лицам. Территория для частной золотопромышленности была определена на реках Мрас-Су, Кондома, Томь. А вот Салаирский край остался в ведении Кабинета.

Мариинские прииски кризис затронул только к концу XIX века. Связано это с тем, что происходит выработка месторождений. Выход нашли в использовании новых технологий — стали добывать золото при помощи драг.

«Дражная лихорадка»

У АО «Драга», созданного в Красноярске, были прииски в Мартайге. Первую драгу сюда привезли в 1901 году из Австралии. Все кинулись опять делать заявки на разработку приисков — даже на те, которые ранее считались бесперспективными. Новый способ добычи сулил радужные перспективы… Только по Кии была заявлена разработка 48 приисков. Но потом выяснилось, что не везде можно использовать драги. Золото здесь было не рассыпным, а в составе руды. Породу прежде нужно было дробить в мелкий песок, и только потом добывать золото. Требовались сложные механизмы. И их действительно использовали на Центральном, Берикульском рудниках. Были даже построены золотоизвлекательные фабрики.

Конечно, все это можно было сделать только при наличии крупного капитала. И на территорию Кузбасса пришли крупные акционерные компании.

Кабинет с добычей салаирского золота не справлялся (результаты были скромными: ежегодно всего лишь десять пудов, а к началу Первой мировой войны добыча и вовсе упала до двух-трех пудов) и было решено передать эти месторождения частникам. Но передавалось не все и не сразу.

«Вахтовики» гуляют…

Труд золотоискателя был чрезвычайно тяжел. Рабочие, а это были в основном крестьяне, трудились до 14 часов в день, жили в землянках. И оплата труда была несправедливой. Она делилась на две части. При этом задаток составлял всего около 20% от заработанного. А оставшиеся деньги выплачивали только осенью, по завершении сезона. Рабочий мог еще остаться должен своему хозяину. Тем более что существовала система штрафов за разные провинности. 

На кабинетских приисках система была другая. Там просто обязывали трудиться ссыльных людей. Там же применялись телесные наказания, работа шла круглый год, включая зимний период (в Мартайге зимой работали только на золотоизвлекательных фабриках). Поэтому случались побеги. Иногда полным составом. Но таких случаев было немного. Полиция ловила и возвращала беглецов обратно…

Строгое наказание ожидало и за появление на работе нетрезвыми. Но, несмотря на это, подпольная торговля спиртным процветала. Спиртоносы пробирались сквозь тайгу на прииски и продавали вино рабочим.

Газета «Сибирский вестник» в октябре 1899 года писала о Мартайге: «Ныне летом появились целые банды вооруженных спиртоносов, нагло обирающих рабочих. Особенно же много торгуют в тайге вином, конечно же, незаконно, крестьянин Мунгатской волости д. Остроги Федор Власов и проживающий в этой деревне Кузберг, о деятельности которых, как слышно, заявлено г. губернатору. Рабочие, покупая по баснословно высокой цене вино, пропивают не только заработок, но и поношенное платье, должают своему хозяину, бесчинствуют, производят драки и даже убийства, не исполняют принятых на себя по контракту обязательств, делают побеги и т. д.».

Описан в этом издании и еще один характерный случай: недалеко от озера Берчикуль образовался целый городок артельщиков, которые незаконно добывали золото. Золотопромышленники написали жалобу губернатору — туда послали отряд полиции. Вернувшись, стражи порядка сказали, что разогнали артельщиков. Но те опять начали работу. Вновь был послан отряд полиции. И так несколько раз. Оказалось в итоге, что рабочие скидывались и платили полиции, и та их не трогала…

Осенью, когда заканчивались сезонные работы, приисковые поселки преображались. В Мариинском уезде рабочие собирались в селе Тисуль. Вот как описывал «Сибирский вестник» выход рабочих с приисков в октябре 1892 года: «1 числа выехали из тайги со всех промыслов приисковые рабочие. Наплыв их против прежних годов так велик, что они буквально запруживают все улицы. Для них теперь настали праздничные дни. У всех веселые и довольные лица. Рады они, что вырвались на свободу, после тяжелой годовой работы они могут теперь в течение целого месяца отвести душеньку — попить винца, погулять вволю и повидаться со своими друзьями, а после — снова на тайгу, за ту же работу на целый год. Разодетые в разноцветных зипунах-азямах, бумазейных блузах, в бобровых шапках и кунгурских сапогах, они представляют из себя разнохарактерную и пеструю толпу. И кого, кого вы здесь не встретите? И тоболяка, пермяка, саратовца, малоросса, немца, поляка, чухоца, москвича, латыша и петербуржца!».

Такая же картина наблюдалась в Кузнецке — месте выхода рабочих из алтайских приисков.

Развитие — на «золотые» деньги

Всего в мариинской тайге с 1828 по 1916 год было добыто 2486 пудов золота, а в кузнецкой тайге и вблизи Салаира с 1830 по 1916-й — 4121 пуд.

На первом этапе — в период «золотой лихорадки» — все полученное богатство владельцы приисков вкладывали преимущественно в роскошь. К середине века золото стало играть важную роль в развитии территорий. Мариинск, например, стал расти буквально в геометрической прогрессии. Если 1820-х годах там проживало около двух тысяч жителей, в середине века — пять-шесть тысяч человек, то в начале XX века — уже 25 тысяч.

Именно известные купцы на деньги от золота строили Мариинск. В Кузнецке такого процесса не наблюдалось: все золото там было кабинетским и уходило в Санкт-Петербург. Так что долгое время численность населения города была стабильной — около трех тысяч человек. Хотя население Кузнецкого уезда стало расти после отмены крепостного права.

Тисуль в те годы тоже разрастался. В начале XX века собирался даже заявить о намерении получить статуса города — там жили от семи до восьми тысяч человек. Но осуществиться этим планам было не суждено — началась Первая мировая война…

Из лекции доктора исторических наук, профессора кафедры истории КемГУ Алексея ЕРМОЛАЕВА